Дергаю свои ладони и отступаю на шаг.

– Если бы понимал меня, не посмел бы и близко подойти со своими дешевыми словами о вине. Хочешь поступить как человек, который реально любит и признает вину? Приди в суд, подтверди мои слова и пусть нас разведут.

– Это путь слабаков.

– Именно слабаки изменяют.

Поспешила на остановку. Думала, что пойдет за мной, но он отступил… на время.

Переполненная маршрутка проехала прямо перед моим носом, и мне пришлось встать с ожидающими, как и я.

– Диана, – снова донесся голос Паши.

– Да чтоб тебя.

Даже топнула ногой от досады.

– Что?

– Да не бесись ты, люди смотрят.

– Я сейчас еще и закричу, что ты ко мне пристаешь.

Если честно, так зла была, что, быть может, так и поступила.

– Мы теперь и поговорить спокойно не можем?

– А ты считаешь, что я наслаждаюсь общением с тобой?

– Да я не о том…

– А вот я буду всегда о том, пока не сотрется хоть немного в памяти.

– Тебе Алла Николаевна звонила? – вдруг меняет тему.

– Да, но я работала. Сказала, что перезвоню.

– И мне звонила. Спросила, приедем ли мы на день рождения школы.

– И? – вскидываю бровь и хмурюсь.

– Я сказал, что приедем.

– Ответил за нас обоих?

– А ты хочешь, чтобы я всем рассказывал о наших проблемах по телефону.

– Я поеду в интернат одна.

– Вместе. Не дури. Я, как всегда, попрошу Котова…

Закатываю глаза и отворачиваюсь, не желая мириться с его упрямством, и вижу маршрутку.

Наконец-то.

– Ты не слышишь меня?

– Че на автобусе тащиться? Вместе поедем и все, я сам за машину заплачу.

Не отвечая ему разворачиваюсь и кое-как проталкиваю себя в массу из людей, которых битком в маленьком пространстве.

– Дианка… Ты согласна? – слышу мужа голос, но уже не пытаюсь даже реагировать. Хватит.

С этим разводом и нервотрепкой от Паши я забыла о торжестве, которое наш детдом празднует каждый год. Мы не пропустили ни разу. Нашу пару всегда встречали с улыбками. Восторгались нашей семьей и успехами. К сожалению, не все наши смогли удержаться после выпуска с гордо поднятой головой. Пара девчонок вообще, бросив учебу, спились, а ведь нам всего по двадцать восемь. Правда, осуждать не тороплюсь, каждый сам решает за себя.

В этом году юбилей. Семьдесят лет со дня основания, значит, праздник будет невероятным. Пять лет назад шикарные столы накрывали новые спонсоры, те салюты я не забыла до сих пор.

Когда мы еще там учились, подобного не было. Всегда скромно, зато концерт шикарный. Дети были и есть артистичные, с нашей-то любимой Светланой Геннадьевной, ответственной за художественную составляющую нашей жизни иначе не бывает.

Вспомнив о жизни в детдоме, внутри вдруг все сжалось. От любви к этому месту, от счастья, которое я испытывала каждый день, бурю радости. Одиннадцать лет жизни, бок о бок с учителями и воспитателями, которые были с нами и днем, и ночью.

Я никогда не смогу забыть то уважение от вложенных в нас сил и любви от всех педагогов.

Размышляю о цветах, которые дарю воспитательнице в каждый наш приезд, и с улыбкой вспоминаю ее слова. Неизменные с годами: «Ну вот зачем, Дианка? Лучше бы шоколадку купила или оставила на что-то полезное». И ведь не докажешь, что ты от всего сердца выражаешь свою благодарность за годы теплоты и добра нежных рук, так похожих на мамины.

Дома созваниваюсь с Аллой Николаевной. Уточняю дату и время, избегая вопросов о нас с Пашей, и прощаюсь, не желая расстраивать.

– И что? Согласишься? – вытянув с блаженным стоном свои длинные ноги, спрашивает Люда.

– Нет. Мне спокойней на автобусе. Я так зла на него.

– Я же сказала, разведут в любом случае.

– Просто его упертость. Это же глупо.

– Он рассчитывает на то, что возьмет тебя измором. Правда не понимает, что это в отношениях не работает, когда накосячил так… как он, в общем.

– Я думала, Люба пойдет в атаку теперь. Двери же открыты.

– Ой знаешь, что самое забавное в этой «неразделенной любви»? Что она сильна, когда не твоя.

– Плевать. Пусть делают что хотят.

– Вот это моя Дианка, – усмехается подруга. – Что там с квартирой? Ты по-прежнему настроена?

– Ага. Вернусь после этих выходных и поеду смотреть.

– И горжусь тобой и по заднице настучать хочется. Я ж квартплату не беру, живи да за коммуналку плати, остальное откладывай, но нет же…

– Вот значит, гордись.

– Горжусь, что поделать. Вещи собрала?

– Да. Мне-то надо платье и сменку на воскресенье. Жаль, ты работаешь.

– Мне прошлой поездки хватило.

– Я не думала, что тебя так растрогает та поездка.

– Может мне и правда усыновить ребенка?

– Стоит поискать другую работу, или попросить иной график, сама знаешь.

– Знаю и это не проблема.

– Эта тема сложная и не подходит для такого вечера с бокалом вина.

– Ладно, потом.

Глава 8

Поездка в два часа вышла нормальной. Я весь путь читала. А если нет, то смотрела на бескрайние поля. Погода все больше напоминала, какое время года совсем скоро возьмет бразды правления, и потому утепленное пальто спасло от холода в сочетании с уютными полуботинками.

Родной городок, где располагался мой дом. А никак иначе я не называла детский дом, встретил узкими улицами и небольшим количеством людей. Весьма дешевое такси и вот я на месте.

Прошло немало лет, а я, снова оказавшись напротив ворот интерната, ощущаю на глазах слезы. Помню, как было страшно ступать за порог. Помню, как колотилось сердце при мысли о том, что завтра я уже не буду обедать в привычной столовой за десятым столом, что свою посуду я буду мыть сама, что никто не скажет: «Пора спать!».

Это было время перемен. Удивительно, ведь сейчас у меня точно такой же период. Но мне уже не семнадцать. На десять лет больше, а я снова потеряна.

Вздохнув, я вошла в синие ворота и сразу же перенеслась куда-то далеко.

Встреча с директором и многими воспитателями, которых я помнила, вышла эмоциональной. Но самой-самой, была одна-единственная.

Наша Алла Николаевна по-прежнему была воспитателем отряда девочек. Сейчас ее отряд – это шестиклассницы. И через три года она снова будет прощаться с теми, кого вела с пятого по девятый.

Я робко постучала и, открыв дверь, оказалась в родной «игровой» комнате. Там, где проводила больше всего времени в течение суток. Все наши дни после школы до самого отбоя.

– Ах… – глаза женщины засветились, а губы тронула улыбка. – Диана.

– Здравствуйте, Алла Николаевна.

После череды объятий и приветственных слов мы сели за ее воспитательский стол с двумя чашками чая.

– Ты приехала одна?

Конечно, от нее не укрылось мое присутствие в единственном числе. Хоть Паша и был в отряде мальчиков, и у него был свой воспитатель, Алла Николаевна питала к нему свои материнские чувства.

– У нас все стало очень сложно. Если честно, – вздох оседает в легких какой-то невыносимой тяжестью, прежде чем произнести правду, которая лучше, чем что-либо другое охарактеризует наши отношения. – Мы разводимся.

– Господи, как же такое произошло?

– Вот так, – смогла ответить, не в силах открыть всю правду.

– Ну ничего, случается и такое.

Ближе к пяти часам во дворе интерната появились машины выпускников прошлых лет и администрации.

Мероприятие планировалось большим.

В актовом зале ребята готовились к концерту. Гости сновали, туда-сюда рассматривая изменения родного дома, которые произошли за столько лет после нашего выпуска.

На стендах в длинных коридорах объединяющих здания разных предназначений украшали работы сирот, которые сегодня были рады праздновать день рождения дома, который дал им так много тепла и уюта.

Я смотрела по сторонам на картины, вышитые изонитью, бисером. Нарисованные акварелью, когда услышала до боли знакомый голос. Голос, который стал криком из прошлого. Который воззвал к моим чувствам давно ушедших лет.